тяжёлой, древней красотой. Мы оставили влюблённых и поспешили в залы, которые открыты были только в прошлом году. Нам нужно было уточнить, перепроверить, так сказать, наследие. Ведь там на полу замечательные ранние римские мозаики, которые ещё чёрно-белые. А ещё всякие красоты – раненые амазонки, например, – очень неплохие римские копии. Ну и так далее. Это залы языческих богов и героев. Безусловно, они в большинстве своём обнажены. И римское искусство любит поражать размахом, а павильон для собрания античных богов строит сам Браманте, так что все эти гиганты уютно там размещаются, несмотря на свой исполинский рост. В среднем все ребята от четырёх метров и со всеми анатомическими подробностями.

Вот в тот зал мы и пробежали. А потом потихоньку пошли обратно – по дороге мелкую скульптуру смотреть: фавны, менады, мраморные профили, проказливые путти – в прихожей нового величественного зала, на его подступах, так сказать, вместо вступления.

И обнаруживаем мы в этом переходе… снова ту же пару из восточной сказки – Аладдина и его Принцессу. Сейчас не сезон, и в ватиканских музеях никого: есть возможность действительно посмотреть коллекции. Но эти ребята зависли на десятом экспонате с начала экспозиции… Нелепая бейсболка сбилась набок, чёрные завитки волос на шее заплелись от пота в кудряшки, а дева прятала лицо и хватала ладошкой непривычно пустой воздух перед лицом, стараясь укрыть свою улыбку. Они стояли перед Геркулесом, который был демонстративно обнажён. Он раскрывал зрителю свою анатомию до мельчайших подробностей. Он гордился ею. И художник упивался ею. И ведь не успели они отвести глаз от великого героя, как им тотчас попался следующий подробный анатомический фрагмент: обнажённая женщина на пьедестале хвастала сочной, крепкой грудью. Девушка не выдержала и начала шушукаться. Они стрельнули в нас глазами, словно проверили, так ли нужно тут себя вести, и продолжили свою прогулку, своё ознакомительное путешествие с европейским искусством и его привычкой изображать человеческое тело во всех его подробностях. Я тотчас представила, что случится с Лулу и её спутником в том – «новом» – зале. И тоже тихонько похихикала.

Интересно, их родители знают, чем они занимаются?

Грущу

3 апреля. 8:27

Уезжает моя любимая старушка – соседка, у которой окна чуть ниже и напротив. Я писала про то, как мы вместе с ней машем моим мальчишкам в окно и потом посылаем друг другу воздушные поцелуи. И как она по утрам пьёт кофе с самбукой в кафешке в компании с одной бродяжкой. И про то, что она не убирается дома никогда. И про то, что мы с ней никогда не говорили, но всё друг про друга знаем…

В первый день, когда мы увидели, что она вдруг взялась за свой бардак, – мы обрадовались. «Какая молодец!» – подумали мы. Но на второй день все шкафы оказались открыты и бесстыдно выворочены наружу. На третий все вещи оказались собраны. А вчера она больше не выходила в гостиную. Только тихонько светилось окошко в её спальне. Сегодня ранним утром она она уже не распахнула вместе со мной свои комнаты навстречу небу. Как жаль. Мы все будем без неё скучать!

Она очень не хотела уезжать. За три дня до переезда появилась её дочь, ходила по комнатам и долго-долго на неё кричала. Слышал весь квартал. Думаю, что беспокоится. Тяжело старому человеку с этими лестницами. А может, уговаривала начать квартиру сдавать. Жить в центре очень дорого. Все счета приходится умножать на два. Не знаю, но бабушка плакала. Жаль. С ней мы потеряли и один из прелестных утренних ритуалов.

Съёмные же квартиры скучны своей жизнью. И чаще всего просто пусты.

О lazy day

17 июля. 12:07

Хочется чего-то написать. А чего – не знаю…

Ленивый день – как говорит бабушка моего сына. Обычно она вылизывает дом, чистит серебро или камин, готовит ужин, хлопочет над антиквариатом, копается в саду, но бывает и по-другому… Ленивый день. У нас, например, сегодня веская причина для ничегонеделанья— на город пала жара. Забыла, как называется этот ветер из Сахары, когда мучительно даже думать, когда невозможно представить себе иное положение, кроме горизонтального. И когда нет сил поднять руку даже из положения лежа. Впрочем, нет и причин… Малявка сдал все экзамены, кроме того – сделал всё, что можно только вообразить, за что прозван Вишенкой, с лёгкой руки Джанни Родари. А я уже накормила всех и даже нашла важную для мужа информацию.

О lazy day!

Я буду просто стучать по клавишам, пока мне не надоест этот звук.

Мои чаёныши буквально за два дня научились летать. Получается пока не очень. Но дайте ещё два дня! И я счастлива, что снова увидела это. Впереди расстилается очередная дорога, и здорово, что я успела проводить их во взрослую жизнь. Ведь я помню их ещё пушистыми комочками с кулак величиной, когда они впервые вышли на крышу из гнезда в конце апреля. Надеюсь, мы встретимся снова, когда они – повзрослевшие птицы – как-нибудь навестят своё гнездо, вернувшись с моря. «Я – чайка…», нет, не то. Не хочу далеко заглядывать, но кажется, я научилась просто, мудро жить… я научилась жить днём сегодняшним. Наверное, это самое большое достижение для буддиста, однако в реальной жизни, мне кажется, не самое полезное.

С площади доносится чуть-чуть Альбинони на электрической скрипке, из переулков, прибоем толпы, – разноязыкая речь, а с неба – чуть-чуть стрижей. Сабабака снова капризничает, впрочем, в её возрасте это дозволено. И, наверное, надо встать и пойти в магазин ей за другой едой. А потом даже к ветеринару, но не хочется тревожить её. Она уснула прямо на мне.

О lazy day!

Мы разбросаны по диванам в неге, и хочется, чтобы так было вечно.

В Готическом зале

19 июля. 16:39

Это одна из любимых моих церквей. Я впервые оказалась там буквально на третий день, как узнала о существовании Рима. Что странно. До таких вещей не сразу добираются и специалисты. Очень много первоклассных памятников по городу. А уж просто турист, так только если совершенно случайно забредёт под эти тихие своды. И было поздно. Мы были в районе Колизея, совершенно измотанные многокилометровым пешим обходом и на закате. Последние лучи коснулись древних могучих стен, возвысившихся на обрыве холма, и я решила – и вот туда тоже. Да, несмотря ни на что, и туда тоже нам сегодня очень надо. И мы взяли и эту вершину, и не пожалели об этом.

Два расположенных друг за другом двора внутри святой обители – мощные крепостные стены, которые с момента возведения здания, задолго до нашей эры, сдались лишь раз – во время пожара, устроенного норманнами в 1084 году, а после были приведены в порядок и с тех пор хранили свою цитадель (теперь они удерживают её суровое молчание). Из их глубокого средневековья тяжело стелется запах лака по уходу за старым-старым деревом и древняя сырость. Откуда ни возьмись по сторонам возникают белые осколки античного узора, как флешбэки, или возносятся такие разные античные колонны, замурованные в стены из узкого кирпича, изготовленного вручную. Или вот: уютные крохотные тяжёлые дверки, неожиданно оказавшиеся в объятьях мраморного портала. Как и единственное крошечное окошко, брошенное на высоте, будто случайно, на плоскость многометровой пустой стены. А вот и фреска-обманка, а над ней – портик XVI века… Ты ступаешь туда, как зачарованный странник. Совсем недавно я увидела это огромное тело церкви Четырёх увенчанных мучеников, похожее на древнее